Сестра Януса
«Власть несказанного»
Грань 4
Швейных дел Мастер
-…постарайся отыскать в памяти, о чем напоминает тебе мое имя…
«Ирис» Г.Гессе
«…единого слова довольно, но лишь бы оно было тропою мысли».
«Власть несказанного.» Грань1
«Один японский поэт написал однажды стихотворение из двух строк,
в котором говорится, что в заснеженном лесу расцвели
несколько сливовых веток. Это стихотворение автор дал прочесть знатоку,
и тот сказал, что «совершенно достаточно
одной-единственной сливовой ветки».
Г.Гессе
- Вы работаете?
Слова эти первыми влетели в открывающуюся дверь еще до того, как внутрь смог проникнуть взгляд. Возможно, произнесенные на улице, они бы незаметно растаяли в вечерних сумерках или затерялись среди других себе подобных, постепенно превращаясь в серый туманный гул.
Но все было иначе…
На узкой полузадушенной домами улице вы уже давно не обращаете внимания на разномастные двери и вывески: взгляд даже не дает себе труда останавливаться на них долее необходимого.
Что же необычного было в этой двери? Прежде всего, то, что она была.
- А разве в переулке было что-то еще? – в недоумении сказали бы вы.
И раз была дверь, то в нее следовало войти: ведь, для того и нужны двери. И уже задним числом вы отметили то, что взгляд выделил изначально (теперь вы просто вернулись к его закладке): дверь принадлежала маленькому неприметному зданию, тесно сдавленному с боков серыми каменными громадинами. В сердце деревянного стража было врезано железное кольцо, которому умелые руки мастера придали вид полураскрытого грецкого ореха.
- Простите, вы работаете? – спустя несколько мгновений повторяете вы, хотя теперь дело только за расторопностью хозяина лавки: ответ вы уже знаете.
Внутри лавка кажется немногим больше, чем снаружи. Витрины нет, но куда ни посмотри – везде указателями красуются неизменные знаки профессии. Тут брошены ножницы, рядом откуда-то свисает метр, за ножку стола спрятался моток тонкой тесемки… И удивительно, как при такой-то тесноте и, судя по всему, занятости хозяин находит место и успевает еще что-то строить. (А как же иначе растолковать всепроникающие тона запахов дерева и сухих листьев?!)
- Чем могу служить?
Швейных дел Мастер появился из-за шкафа, к которому была приставлена высокая лестница. (И как сразу все это на глаза не попалось?)
- Мне… хотелось бы…
- Бросьте, бросьте. Все это мне известно. Ну-с, фасоном мы с вами займемся чуть позже. А вот пожелания к цвету и качеству материала готов выслушать хоть сейчас.
Пока он говорил, вы с интересом отметили его особую манеру говорить и держаться. И тем занятнее, что подобного собеседника у вас еще не было. А в том, что это собеседник, вы уже ни на йоту не сомневались. Тем более, что теперь казалось немыслимым развернуться и уйти - вы вспомнили дело, по которому зашли сюда. Вам нужен был новый костюм.
Пока мастер снимал с вас мерки, вы не могли не заметить удивительной странности его движений и всего их порядка. Если бы не почтенный возраст и какое-то смутное чувство внутри, вы, скорее всего, сочли бы его новичком или, того хуже, мошенником.
- Так, - приговаривал он, - мера, скажем для примера, принимается на веру.
Вы сильно сомневались, была ли присказка подходящей к месту, но каких только чудачеств не встретишь у людей!
- Верно! Так мы и поступим, - сказал он, не то обращаясь к вам, не то к самому себе.
Затем он ловко вытащил из-за уха карандаш и принялся что-то быстро чертить на бумаге.
- Мне бы хотелось что-то практичное, - в наступившей было тишине вы сами изумились своему голосу. Мастер поднял голову, и его внимательные глаза вопрошающим взглядом заполнили всю лавочку.
- Практичное, - продолжили вы, он кивнул, - и, вместе с тем, с легкой претензией на официальность, но не слишком.
Мастер поднял одну бровь, словно ждал еще чего-то, и его лицо приобрело плутоватое выражение. (Вот уж, что никак невозможно было представить сперва.)
- Так-так… Значит, свободный, но не распущенный, уверенный, но не навязчивый, симпатичный, глубокий, но доступный, пытливый, но сдержанный. Очень хорошо!
Как ни странно, но ему удалось выразить вашу мысль куда понятнее и ближе по сути, чем вам.
- Так, что вы, сударь мой, думаете о цвете? – неожиданно обратился мастер, - Как я посмотрю, вам по душе тона мягкие и немного приглушенные, как, например, тот, что у ирисов Альбрехта.
И как он приметил? Ведь вы действительно вот уже несколько минут не могли отвести взгляда от висящей почти в самом углу репродукции мастера Дюрера, а еще вернее, от того необычайного ощущения живого, что бывает в редкие моменты, вспоминая о которых, можно удивиться своей глупой наивности и впечатлительности или же интуитивно нащупать слово «совершенство»… Но, в самом деле, как он приметил?
- И какой из меня тогда мастер, если я не вижу, зачем сударь здесь? Я вот вам другую загадку задам: отчего вы дверь приметили? Да и как приметили: не вчера и не завтра, а нынче, а? Ну, так я вам скажу, - продолжил он, погодя немного, - Время и качество в единстве места, если хотите.
Вы готовы были поклясться - только что на месте добродушного пожилого швейного мастера было бесстрастное и суровое изваяние древнего властителя. Но в миг все исчезло.
В его голосе послышались заговорщические нотки:
- Это просто, как манжеты приладить на подготовленные рукава.
Между тем он делал какие-то пометки карандашом.
- Вам бы на днях зайти… Не позднее четверга. Лавочку мою теперь без труда найдете?
- Найду, правда ваша.
Его глаза заблестели:
- И то верно, моя правда. Иначе бы и не оказались здесь. Вот вы посудите, отчего не наведались вы куда в другое место? Платья теперь шьют и там, и сям. Иное дело: вам нужен был настоящий костюм.
Пожалуй, минут десять назад вы бы решили, что старик расхваливает свое мастерство (шарманку такую вы не раз слышали), но сейчас что-то удержало вас от такого суждения.
Мастер улыбнулся.
- Верно-верно, терпеливому воздастся… Сейчас, сударь, вы меня поймете. Вот, что вы видите? – вдруг спросил он и раскрыл ладонь, похожую на осенний лист.
- Лепесток ириса, - недоумение ваше столь же оправдано, сколь неожидан и вопрос.
- Совершенно согласен, - на этот раз, хоть мастер и смеялся, в глазах его было и торжество, и любопытство. Он вновь развернул ладонь, и маленький лоскуток, напоминающий цветом сабельник, упал к его ногам.
- А вы и не могли иначе ответить. И дело ваше – свое видеть, а не чье чужое. Мое же – позаботиться, чтобы все было верно и согласно. Сказать лучше, подходящим образом, как скорлупа орешку. А свое дело я хорошо знаю, уж будьте покойны.
…Прощаясь, взгляд ваш чуть долее положенного задержался внутри, имея, кажется, на то свои причины. И только несколько минут спустя, шагая по улице, вы поняли то, что ранее унес взгляд: вы увидели цветы ириса в темном углу лавочки Швейных дел Мастера.
Грань 4
Швейных дел Мастер
-…постарайся отыскать в памяти, о чем напоминает тебе мое имя…
«Ирис» Г.Гессе
«…единого слова довольно, но лишь бы оно было тропою мысли».
«Власть несказанного.» Грань1
«Один японский поэт написал однажды стихотворение из двух строк,
в котором говорится, что в заснеженном лесу расцвели
несколько сливовых веток. Это стихотворение автор дал прочесть знатоку,
и тот сказал, что «совершенно достаточно
одной-единственной сливовой ветки».
Г.Гессе
- Вы работаете?
Слова эти первыми влетели в открывающуюся дверь еще до того, как внутрь смог проникнуть взгляд. Возможно, произнесенные на улице, они бы незаметно растаяли в вечерних сумерках или затерялись среди других себе подобных, постепенно превращаясь в серый туманный гул.
Но все было иначе…
На узкой полузадушенной домами улице вы уже давно не обращаете внимания на разномастные двери и вывески: взгляд даже не дает себе труда останавливаться на них долее необходимого.
Что же необычного было в этой двери? Прежде всего, то, что она была.
- А разве в переулке было что-то еще? – в недоумении сказали бы вы.
И раз была дверь, то в нее следовало войти: ведь, для того и нужны двери. И уже задним числом вы отметили то, что взгляд выделил изначально (теперь вы просто вернулись к его закладке): дверь принадлежала маленькому неприметному зданию, тесно сдавленному с боков серыми каменными громадинами. В сердце деревянного стража было врезано железное кольцо, которому умелые руки мастера придали вид полураскрытого грецкого ореха.
- Простите, вы работаете? – спустя несколько мгновений повторяете вы, хотя теперь дело только за расторопностью хозяина лавки: ответ вы уже знаете.
Внутри лавка кажется немногим больше, чем снаружи. Витрины нет, но куда ни посмотри – везде указателями красуются неизменные знаки профессии. Тут брошены ножницы, рядом откуда-то свисает метр, за ножку стола спрятался моток тонкой тесемки… И удивительно, как при такой-то тесноте и, судя по всему, занятости хозяин находит место и успевает еще что-то строить. (А как же иначе растолковать всепроникающие тона запахов дерева и сухих листьев?!)
- Чем могу служить?
Швейных дел Мастер появился из-за шкафа, к которому была приставлена высокая лестница. (И как сразу все это на глаза не попалось?)
- Мне… хотелось бы…
- Бросьте, бросьте. Все это мне известно. Ну-с, фасоном мы с вами займемся чуть позже. А вот пожелания к цвету и качеству материала готов выслушать хоть сейчас.
Пока он говорил, вы с интересом отметили его особую манеру говорить и держаться. И тем занятнее, что подобного собеседника у вас еще не было. А в том, что это собеседник, вы уже ни на йоту не сомневались. Тем более, что теперь казалось немыслимым развернуться и уйти - вы вспомнили дело, по которому зашли сюда. Вам нужен был новый костюм.
Пока мастер снимал с вас мерки, вы не могли не заметить удивительной странности его движений и всего их порядка. Если бы не почтенный возраст и какое-то смутное чувство внутри, вы, скорее всего, сочли бы его новичком или, того хуже, мошенником.
- Так, - приговаривал он, - мера, скажем для примера, принимается на веру.
Вы сильно сомневались, была ли присказка подходящей к месту, но каких только чудачеств не встретишь у людей!
- Верно! Так мы и поступим, - сказал он, не то обращаясь к вам, не то к самому себе.
Затем он ловко вытащил из-за уха карандаш и принялся что-то быстро чертить на бумаге.
- Мне бы хотелось что-то практичное, - в наступившей было тишине вы сами изумились своему голосу. Мастер поднял голову, и его внимательные глаза вопрошающим взглядом заполнили всю лавочку.
- Практичное, - продолжили вы, он кивнул, - и, вместе с тем, с легкой претензией на официальность, но не слишком.
Мастер поднял одну бровь, словно ждал еще чего-то, и его лицо приобрело плутоватое выражение. (Вот уж, что никак невозможно было представить сперва.)
- Так-так… Значит, свободный, но не распущенный, уверенный, но не навязчивый, симпатичный, глубокий, но доступный, пытливый, но сдержанный. Очень хорошо!
Как ни странно, но ему удалось выразить вашу мысль куда понятнее и ближе по сути, чем вам.
- Так, что вы, сударь мой, думаете о цвете? – неожиданно обратился мастер, - Как я посмотрю, вам по душе тона мягкие и немного приглушенные, как, например, тот, что у ирисов Альбрехта.
И как он приметил? Ведь вы действительно вот уже несколько минут не могли отвести взгляда от висящей почти в самом углу репродукции мастера Дюрера, а еще вернее, от того необычайного ощущения живого, что бывает в редкие моменты, вспоминая о которых, можно удивиться своей глупой наивности и впечатлительности или же интуитивно нащупать слово «совершенство»… Но, в самом деле, как он приметил?
- И какой из меня тогда мастер, если я не вижу, зачем сударь здесь? Я вот вам другую загадку задам: отчего вы дверь приметили? Да и как приметили: не вчера и не завтра, а нынче, а? Ну, так я вам скажу, - продолжил он, погодя немного, - Время и качество в единстве места, если хотите.
Вы готовы были поклясться - только что на месте добродушного пожилого швейного мастера было бесстрастное и суровое изваяние древнего властителя. Но в миг все исчезло.
В его голосе послышались заговорщические нотки:
- Это просто, как манжеты приладить на подготовленные рукава.
Между тем он делал какие-то пометки карандашом.
- Вам бы на днях зайти… Не позднее четверга. Лавочку мою теперь без труда найдете?
- Найду, правда ваша.
Его глаза заблестели:
- И то верно, моя правда. Иначе бы и не оказались здесь. Вот вы посудите, отчего не наведались вы куда в другое место? Платья теперь шьют и там, и сям. Иное дело: вам нужен был настоящий костюм.
Пожалуй, минут десять назад вы бы решили, что старик расхваливает свое мастерство (шарманку такую вы не раз слышали), но сейчас что-то удержало вас от такого суждения.
Мастер улыбнулся.
- Верно-верно, терпеливому воздастся… Сейчас, сударь, вы меня поймете. Вот, что вы видите? – вдруг спросил он и раскрыл ладонь, похожую на осенний лист.
- Лепесток ириса, - недоумение ваше столь же оправдано, сколь неожидан и вопрос.
- Совершенно согласен, - на этот раз, хоть мастер и смеялся, в глазах его было и торжество, и любопытство. Он вновь развернул ладонь, и маленький лоскуток, напоминающий цветом сабельник, упал к его ногам.
- А вы и не могли иначе ответить. И дело ваше – свое видеть, а не чье чужое. Мое же – позаботиться, чтобы все было верно и согласно. Сказать лучше, подходящим образом, как скорлупа орешку. А свое дело я хорошо знаю, уж будьте покойны.
…Прощаясь, взгляд ваш чуть долее положенного задержался внутри, имея, кажется, на то свои причины. И только несколько минут спустя, шагая по улице, вы поняли то, что ранее унес взгляд: вы увидели цветы ириса в темном углу лавочки Швейных дел Мастера.