Сестра Януса
...или это стало привычкой - спать по три часа пред зачетом? 
пятница, 30 мая 2003
Сестра Януса
Беру краски. По воде разливаю ласково-голубую. Тонкой кистью провожу линии, которые тут же расплываюся.
Одна линия - купила кассету Поля Мориа.
Другая - случайно попались джазовые пьесы, среди них си-минорный этюд Дворжака.
Третья - аромат Крапивы.
Четвертая - Каринэ и Настенька, Сашенька и Полина, Катюшка и Захарка.
Одна линия - купила кассету Поля Мориа.
Другая - случайно попались джазовые пьесы, среди них си-минорный этюд Дворжака.
Третья - аромат Крапивы.
Четвертая - Каринэ и Настенька, Сашенька и Полина, Катюшка и Захарка.
среда, 28 мая 2003
Сестра Януса
Смотрю, как ты срываешь одуванчик и дуешь на него. Улыбаюсь...Маленькие парашютики разлетаются во все стороны, подхваченные ветром. Все до одного. Ты очень хочешь, чтобы твое желание исполнилось. Наверное, так оно и будет.
...Я смотрю на тебя и думаю о лете...
...Я смотрю на тебя и думаю о лете...
вторник, 27 мая 2003
Сестра Януса
Снусмумричек, спасибо тебе
Так здорово было вчера гулять
Так здорово было вчера гулять
воскресенье, 25 мая 2003
Сестра Януса
Дождь!!!
... тепло и уютно
... тепло и уютно
суббота, 24 мая 2003
Сестра Януса
"Я узнаю тебя по следам, оставленным на песке времени"(с)
Открываю асю, вижу след-улыбку - братишка!
И вот сейчас мы сидим, болтаем, пьем чай, смеемся
Открываю асю, вижу след-улыбку - братишка!
И вот сейчас мы сидим, болтаем, пьем чай, смеемся
Сестра Януса
Крылья
«Где твои крылья?...»
Пол был холодным. Капли дождя, стучащие по подоконнику, разбивались на сотни мелких частиц и застывали хрустальными бусинами на стекле.
«Кап… кап… кап… кап…» Было в этом звуке что-то настолько привычное и спокойное, что уже давно стало частью настроения, царившего вокруг.
Грусть была светлой, хоть и холодной. Почти, как любая осенняя грусть, приходящая с дождем.
Рука осторожно провела по мягким белым крыльям. Легкая улыбка скользнула по лицу. Тетрадь в изящном черно-золотом переплете оставалась открытой, ручка была беспечно брошена на пол. Окно на минуту открылось, впуская холодный ночной воздух, пахнущий осенью и дождем, и во тьме, как две белые молнии, исчезли легкие крылья.
Теперь на холодном полу никого не было. Никого, кроме открытой тетради, в которую заключили Душу. А на корочке еще почти детским почерком было выведено:
«Дневник»
____________________________________________________________________________
…
Сад дышал ароматами цветов и весенней акварели. Крылья купались в прохладе синевы и приятно щекотались.
Она бежала по влажным ворсинкам пробуждающейся зелени, по старинным гулким ступеням, касаясь земли разве только для того, чтобы оттолкнуться и взлететь. Вновь и вновь.
Какая интересная игра!
Золотые ворота сердца были настежь открыты, и можно было свободно впускать и выпускать облака, голубей, солнечные лучи…
Танцующие мохнатые шарики цветов заводили хоровод, и каждый из них можно было легко перекрасить своей тенью. Она тоже кружилась, и, увлекаясь, поднималась все выше и выше.
И вот уже море другого цвета окружало ее. Спокойные и нежно-улыбающиеся деревья смотрели в ее глаза всей простотой и силой своего величия. А она так же кружилась и танцевала. Тонкая нить реки вилась где-то внизу, теряясь за складками берегов.
Теперь вокруг было только небо, и она впитывала все его настроения. Она говорила с ним, и оно дарило ей свое бесконечное и всеобъемлющее понимание. Крылья о чем-то шептались с ветром. Их мягкие перья гладил воздух, и звук этот был очень тихим и нежным. Она называла его своей мелодией.
Легко и привольно купаясь в отголосках зари, она иногда видела звезды. Те, что последними покидают утренний небосклон.
Все, что было ей нужно – это дышать. И она дышала. Волнами летнего полдня, веяниями утренней прохлады, бархатом сиреневого вечера. И всегда свободой!
Сейчас она спускалась по камням к Камышевой Заводи, чтобы слушать сказки. Пробегая мимо разросшегося куста сирени, она на мгновение остановилась и вдруг с головой нырнула в зелень. Через секунду она уже вновь летела вперед, баюкая в ладони счастье – крохотный цветок с пятью лепестками.
«Никогда до этого я не видела неба таким… Таким волшебным. Там в Заводи оно было каким-то… Ну, древним, что ли. От него веяло легендами. Я не знаю, о чем в них говорится, знаю только, что в них – вся его глубина! Там, где-то там спят звезды. Как в «зеркале наоборот»: я их вижу там днем. Больше там ничего не отражается. И я тоже. Я даже плечи подняла от изумления. Только крылья сразу защекотали мне шею. Я встряхнулась, и одна пушинка упала на воду. Она даже кругов не оставила, а так тихонько поплыла. И вдруг… - я даже не поняла, как это получилось - …как бы растворилась в воде, исчезла.
Ночью мне снились звезды над лесом».
…
У каждого человека есть мечта, хранящаяся в самом сокровенном уголке его души. Он редко произносит имя своей мечты вслух, редко рассказывает о ней, потому что боится, что с ней что-нибудь случится, ведь, любая мечта, она такая хрупкая, и ее нужно очень бережно хранить и защищать от малейшего прикосновения… мыслей, слов.
В моем мире тоже живет мечта. Она спрятана высоко в небе за облаками. Она столь тонкая, словно паутинка, сплетенная из лунного света, что я сама боюсь разрушить ее. Я даже не могу как следует рассмотреть ее, не могу долететь, потому что она слишком высоко. Я приближаюсь к ней, а она все удаляется, будто манит за собой. Я могу только издали любоваться ею. Эта мечта – Воздушный Замок.
У каждого человека есть предназначение, хранящееся в самом сокровенном уголке его сердца. Он никогда не произносит имени своего предназначения, потому что это тайное имя. Имя, принадлежащее душе, и недоступное разуму.
У моей души тоже есть имя. Это имя знает лишь один человек, потому что только он может услышать его.
Он умеет летать, так же как я. Нет, не так же – много лучше. Он без труда мог бы поднять в воздух нас обоих. Я знаю, что он все время думает обо мне, потому что я так часто соприкасаюсь с его мыслями. Но я не могу видеть его. Потому что, так сложилось, что мы были разлучены. Я не знаю, не помню, как и когда это произошло, но единственное, что всегда дарит мне веру в то, что мы встретимся, – это Заоблачный Замок. Когда-то он подарил его мне. И я знаю, что в день нашей встречи, Замок обретет четкие очертания, туман вокруг него рассеется, и я смогу увидеть его весь. Я знаю, что этот день обязательно придет, потому что мы обязательно должны быть вместе. Пока я верю, пока я жду… он слышит мои мысли. Однажды, он найдет меня.
…
…Стайка облаков покинула последнюю гавань на верхушках сосен и уплыла за горизонт.
Она стояла на краю обрыва и смотрела на меняющиеся очертания гор в красках заката. Это было похоже на то, как смешиваются два напитка: вино и молоко в голубом хрустале.
«Я стою здесь. Но вся моя душа живет вокруг», - ее мысли плавно перетекали в слова.
Странно, но в этот миг ей не хотелось лететь к небу: она была полна трепетом той гармонии, когда ничего более не нужно.
«…никакие слова не удержат душу, льющуюся наружу. Мне видится многое из того, что передо мной и чего нет. Яркие краски взяты из палитры моего сердца, а кисти – мои крылья. Но, не могу сказать почему, мне чудится что-то еще. Словно ожидание…
И еще капельку грустно: а вдруг это в последний раз?»
…
- Кто ты?
Я вижу лишь полуулыбку в ответ. Его голос звучит где-то внутри.
«Однажды, мы уже встречались».
Я удивленно смотрю на него. С губ само собой срывается:
- Кто ты??
«Ты звала меня, и я пришел».
- Но ведь…
«Я видел, как ты летаешь. Если бы ты не захотела этого, я бы не увидел.
Итак, ты звала меня».
Я чувствую страх… и, в то же время, я желаю услышать ответ.
- Ты тот, кто умеет читать мысли?
Он молча качает головой:
«Я могу знать лишь то, что ты сама пожелаешь рассказать мне».
Бог мой, в нем было что-то пугающее, но еще что-то... что-то такое, чего совсем не было во мне.
- Ты мой сон?
«Сейчас, да. Но одного твоего желания достаточно, чтобы я стал реальностью».
Мне страшно. Я хочу уйти, но не могу… меня держит что-то…
«Тебя держит только твое желание. Познать то, что прежде было неизвестно».
Единственная мысль:
«Боже мой, кто ты???»
Тишина. Я оглядываюсь – вокруг никого нет. Я бегу в темноте. Его нигде нет. Нет! Но ведь… С досады я кричу в пустоту:
- Вернись!!!
…
Небо покрылось легким пухом. А она все еще не совсем проснулась в своей вышине, когда почувствовала гостя.
Появление в своем мире чего-то нового она угадывала, а, может, чувствовала безошибочно. На этот раз тонкая ниточка полусна была разорвана, и она окунулась в чистую небесную прохладу с тем радостным чувством ожидания, которое бывает у детей в Рождественское утро.
-Ты?! – ресницы пчелками взлетели вверх изумленно и радостно. – Значит, это был не сон?
- Кажется, я не ошибусь, если скажу, что ты сама позвала меня. Ведь так?
Он посмотрел ей в лицо.
«Странно. Я никогда не видела такого печального взгляда. Печального и насмешливого одновременно. Там внутри есть какая-то искорка. Он совсем не такой, как все, что меня окружает. Но в нем столько интересного и притягивающего…»
…
Да, он был смел и всегда говорил так, как хотел. Порой это было чуть дерзко, а иногда даже пугающе. Но всегда интересно. Более того – увлекательно. Она признавалась себе, когда он пугал ее одной интонацией, то у него это получалось как-то особенно. Он заражал ее совершенно новым любопытством – любопытством страха. И порой ей казалось, что он прекрасно знал, когда она его боится, и устраивал что-нибудь необычное, словно дразня.
«Сегодня я подумала: наверное, он прав, и я сама пожелала впустить его. Как дивно, однако, все вышло!
Мы стояли и разговаривали у родника, и он так восхищался моими крыльями. Я даже запомнила слово в слово то, что он говорил. Он замолк на секунду, а потом пристально посмотрел мне в самое сердце глаз и произнес:
- Если душа моя и знала счастье на земле, то сейчас нет слов моих, чтобы выдохнуть то восхищение, что наполняет меня. И никаким другим слогом, никакими словами я не открою душу. Моя жизнь в твоем полете. Я слышу шорох твоих крыльев над головой. Порой, закрывая глаза, - прости мою дерзость, - я всем телом ощущаю их аромат. И тогда мне кажется, что в них твое дыхание. Нетронутое, как весеннее утро и парящее, как дрожание зимнего воздуха. Мое сердце живет твоим именем!»
…
Последний лучик вплелся в локон на ее виске. А она улыбнулась и вскинула голову, играя сама с собой, изображая то гордость, то печаль, то восторг, то удивление, то нежность…
И почему-то из головы не шла мыль, что сегодня она радуется солнцу чуть меньше, чем обычно: частичка этой радости превратилась в радость ожидания его прихода.
«Я поймала себя на мысли, что мне очень нравится его походка. Я не могу себя так свободно ощущать в полете, как он, ступая по земле.
Сегодня, когда он улыбнулся, крылья унесли меня высоко-высоко, словно стали неуправляемы. А потом я полетела к нарождающемуся месяцу. Он смотрел мне вслед, и лицо его на миг заслонила печальная тень. Хотя я все время чувствовала его улыбку, но в этой новой тональности было что-то…
Неожиданно я попала в какой-то воздушный поток – крылья не вынесли меня. И их, и меня вместе с ними закружило в водовороте… Это было быстро, но все равно я успела напугаться. Я попыталась их расправить, но тщетно. Я чувствовала, что падаю. Все вниз и вниз. Воздух хлестко засвистел в ушах и …
Я не знаю, как это ему удалось, но он сумел подхватить меня.
Он выдохнул, а я расплакалась».
…
Туча, похожая на плюшевого медведя и на черепаху одновременно, потянулась к солнцу.
- Ты никогда не рассказывал о себе.
- Ты тоже…
- Но ведь ты знаешь все.
- Твой мир огромен, но и у него есть границы, как есть и свои заводи и уголки, где ты никогда не бывала.
- Быть не может!
- Отчего нет? Ты просишь рассказать о себе – я расскажу тебе. Есть многое в твоем мире, что поможет тебе понять меня.
«Он обещал! Обещал мне рассказать о себе!
Я пришла в такой восторг, что не смогла удержаться и взлетела над озером, где мы стояли. А он очень тихо сказал: «Юное трепетное создание, скажи мне, отчего я так восхищен тобой? Почему твоя свобода раскрывает в моей душе самые глубины боли?»
Порой мне трудно понять его…»
…
Они стояли у границы леса.
Странный был этот лес. Не было в нем смеющихся голосов птиц, не было лиственного шороха. От него веяло до странности древним колдовством, которое пугало ее. Ветви или листья – так они были похожи – свисали до земли мокрыми прядями. И единственный звук, доносившийся до них – странное щелканье и стон дряхлого ствола.
- Что ты видишь? Я должен знать это.
- Лес… Темный и странный. Пугающий
- …и манящий! Увидь его той стороной души, которая знает его!
Она молча и послушно кивнула.
- Я скажу тебе, отчего ты испугана. Ты боишься самой себя. Боишься, потому что все время воюешь с силой, что сильнее тебя. Ты придумываешь для нее законы, думаешь, что оградив ее нелепыми рамками, ты будешь полностью защищена. Но все гораздо проще – просто признай ее и отпусти на свободу, обрети в ней новые грани, воссоединись с ней.
Ты все поймешь, если захочешь. Затем я и привел тебя сюда. Твоя тайна там в сердце леса. Там, где живет цветок огня. Он просыпается единожды. Его лепестки обжигают, но он и согревают. С ним твоя душа не будет знать страха. Он прекрасен, смел. Этот цветок рождает и дерзость и вкус. Ты увидишь мир перерожденным. Богатым такими красками, которые лишь иногда расцвечивают сны. Твой мир разнесется еще на тысячи и тысячи граней!
Ведь ты хотела знать обо мне…
«Мир! Я знаю и чувствую! Он раскрывается передо мной!»
…
«…все, что ты пожелаешь, но …я… ты же знаешь, что я не тот, кто может назвать тебя по имени… Я не могу летать и жить в небе. Я – скорость и бег, стремительность, за которой не успевает мысль. Я живу так быстро, что настоящее в мгновение становится прошедшим, и мысли не тянут меня назад. Жизнь – стремительный каскад, когда один миг сменяется другим со скоростью света. Это вихрь. И счастье зависит от того, выпьешь ли ты до дна каждое мгновение.
Не бойся искать в самой себе ответы на вопросы, которые давно не дают покоя. Не бойся того, что совершишь что-то непоправимое. Если захочешь жить мигом, забудь о страхе, нельзя останавливаться, потому что есть только дорога, ведущая вперед.
Ты спишь, а я вижу, как дрожат твои ресницы. Прости, что я пришел в твой сон.
И, как когда-то, решить можешь только ты. Твоя дорога будет только твоей. И если ты все же решишься…
Огненный цветок на закате горит особенно ярко. Но дойти до него ты должна одна. Не бойся того, что увидишь, едва коснешься его. Не бойся того, что можешь обжечься – огонь лишь внутри, хоть поначалу будет казаться, что горит кровь.
Это была дорога, с которой я случайно свернул, и попал в сказку. А ты позволила мне войти, распахнув двери своей души.
Я видел мир, в котором не было времени, но… мне нельзя сворачивать, мне нельзя останавливаться. Прости… это был миг. Ты хотела превратить его в вечность. Я тоже… но я не могу, потому что вечность никогда не станет столь же горячей, сводящей с ума. К вечному ты привыкаешь и перестаешь замечать. А мгновение оставляет сладостное воспоминание, и ради того, чтобы оно снова повторилось, можно пожертвовать чем угодно.
Я услышу твое появление в моем мире, едва только ты переступишь черту. Но знай, решение принять должна ты одна. И никто не вправе сделать это за тебя. Потому что дороги назад не будет! Помни это!
И еще помни, что ты не сможешь до тех пор, пока за твоей спиной есть крылья.
Мой путь уходит в ночь. Я останусь лишь на миг, чтобы встретить тебя, если ты того пожелаешь.»
Это он оставил на пороге Мертвого Леса.
…
Она сидела на ступенях беседки. Отсюда хорошо были видны солнечные часы. А, впрочем, у нее и так каждая секунда отдавалась в висках с ударами сердца. Она даже попыталась сдавить их руками… Вот только времени оставалось все меньше и меньше. Она смотрела на мир, пытаясь запомнить малейшие штрихи, будто ее маленькая вселенная была нарисована на холсте, и она хотела навсегда сохранить ее такой же в своем сердце. Глаза едва блестели, а губы предательски дрожали. Но решение уже давно было принято, и она знала, что ничего не станет менять. Ее маленькая страна уходила в прошлое и то, что прежде казалось таким незыблемым и вечным, отступало за невидимую грань. А в сердце уже поселилось нечто новое. Ожидание изводило душу. И еще - страх. Страх неизвестности. Предчувствие неизбежности. Руки ощущали холод. Холод металла. Это был простой кухонный нож. Она даже с каким-то детским испугом и изумлением смотрела на него, будто все никак не могла осознать, что решилась на это. И все же, разум был трезвым и холодным. Хоть мысли и неслись бесконечным галопом, все же все они вертелись вокруг одного. Она пыталась заглушить голос прошлого Я, все еще звучащий где-то глубоко внутри, который никак не мог смириться, понять для ЧЕГО? Во имя чего??? Но только этот голос был всего лишь шорохом. Слова человека так неожиданно перевернувшим ее жизнь, показавшим ей то, что мир ее, который она считала бескрайним, вечно счастливым, с несчетным количеством вечно-меняющихся настроений, всего лишь песчинка, и что все то, что она считала вечным и незыблемым – лишь серая паутина, которая постепенно заволакивает собой все, убаюкивая разум приторно-сладким сном.
«…счастье зависит от того, выпьешь ли ты до дна каждое мгновение»
Один лишь взмах руки… а потом еще один. Только посильнее… чтобы сразу и наверняка. Ну же…ну режь…режь! Ведь нож же острый. Тогда еще раз... и еще… Только не думать…не сойти с ума от боли…
…
Кривые дома, кривые улицы. Глупо ухмыляющийся месяц. Уродливый оскал заборов.
Какие-то жуткие размалеванные маски: пьяные, сонные полузакрытые окна, мятые жухлые стены, хищные клювы дверей.
Боль в висках от пронзительного визга сирен, от стонов рвущихся механизмов, от грубого, неестественно истерического смеха.
Город – адское чудовище – пожирает свои жертвы, упивается их страданиями, питается их болью, смеется, получая неизъяснимое наслаждение от их мук и предсмертных агоний, выдумывает все новые и новые пытки.
«Он поймал меня… Мне не убежать… Не вырваться из этих тисков!»
Гулко стучат булыжники.
Город растекается по душам, застывая в них.
Дома: уродливые - безобразные зубы, прогнившие изнутри – бросались холодными тенями, убивая всякую жизнь.
«Страшно… Где же выход? Отчего все так безжизненно и механистично?»
Мимо проплыли два призрака в ярких булькающих красках, с жирно выделенными глазницами, в жарких запахах, в скользких лоснящихся одеждах.
«Он съел их души»
Она отшатнулась. Стена схватила ее спину жесткими каменными пальцами.
…Жуткий лес колонн вскоре остался позади. Она вышла на широкую улицу, более светлую и не такую душную.
Кривые переплетения домов сложились в плотную мозаику бесконечной стены.
«Неуютно. Сыро. Хочу забыться».
В коварном подмигивании прожекторов, фонарей, ламп, светофоров кричали немые вывески: «Выпей меня!», «Съешь меня!», «Поймай меня!», «Открой меня!», «Послушай меня!»…
«Куда теперь идти? Я потерялась?»
- Ась? Ась?
«Откуда здесь эхо?»
- Хо! Хо!
- Ты живой, ты говоришь?
- Ишь! Ишь!
- Не уходи! Постой!
- Ой, ой, ой!
«Это где-то было! Ведь это же абсурд!»
Она побежала. Быстрей и быстрей.
- Ну, и куда же ты так торопишься? – месяц на небе перевернулся, и теперь это был уже не бледный серп, а насмешливая улыбка.
- Я хочу домой!
- А где твой дом?
- Не знаю…
- Тогда чего ты хочешь?
- Хочу убежать отсюда подальше!
- Зачем?
Она молчит.
- Открою секрет. Отсюда нет выхода. Ты пожелала, и вот ты здесь.
- Мне неприятно. Я нигде не вижу просвета.
- А ты смотришь не так.
- А как???
- Ты смотришь задом наперед,
А видишь все наоборот.
И сколько так ты не смотри,
Ты видишь вещи изнутри.
Улыбка растаяла. И снова в мире не осталось никого.
Никого, кому она была бы нужна. Никого, кто был бы нужен ей.
…
Я теперь редко стала писать. Да, в общем-то, и не о чем.
Я ведь даже почти привыкла к этому миру. И эта жизнь мне даже стала казаться вполне естественной…
…или, может, я просто перестала замечать все, что меня окружает?! …как и многие в этом мире…
А домой я уже никогда не вернусь…
Небо сегодня было потрясающе красивым. А ведь, как славно, оно одно остается неизменным и все таким же необыкновенно голубым, высоким, бескрайним…
…я почти свыклась с той мыслью, что никогда не смогу больше летать…
И только одно мне не дает покоя – шрамы по ночам очень болят…
…
_____________________________________________________________________
Тетрадь в изящном черно-золотом переплете была открыта. Последние страницы дневника остались не дописаны. А рядом лежало маленькое белое перышко.
Открытое окно впускало холодный воздух, пахнущий дождем…
«Где твои крылья?...»
Пол был холодным. Капли дождя, стучащие по подоконнику, разбивались на сотни мелких частиц и застывали хрустальными бусинами на стекле.
«Кап… кап… кап… кап…» Было в этом звуке что-то настолько привычное и спокойное, что уже давно стало частью настроения, царившего вокруг.
Грусть была светлой, хоть и холодной. Почти, как любая осенняя грусть, приходящая с дождем.
Рука осторожно провела по мягким белым крыльям. Легкая улыбка скользнула по лицу. Тетрадь в изящном черно-золотом переплете оставалась открытой, ручка была беспечно брошена на пол. Окно на минуту открылось, впуская холодный ночной воздух, пахнущий осенью и дождем, и во тьме, как две белые молнии, исчезли легкие крылья.
Теперь на холодном полу никого не было. Никого, кроме открытой тетради, в которую заключили Душу. А на корочке еще почти детским почерком было выведено:
«Дневник»
____________________________________________________________________________
…
Сад дышал ароматами цветов и весенней акварели. Крылья купались в прохладе синевы и приятно щекотались.
Она бежала по влажным ворсинкам пробуждающейся зелени, по старинным гулким ступеням, касаясь земли разве только для того, чтобы оттолкнуться и взлететь. Вновь и вновь.
Какая интересная игра!
Золотые ворота сердца были настежь открыты, и можно было свободно впускать и выпускать облака, голубей, солнечные лучи…
Танцующие мохнатые шарики цветов заводили хоровод, и каждый из них можно было легко перекрасить своей тенью. Она тоже кружилась, и, увлекаясь, поднималась все выше и выше.
И вот уже море другого цвета окружало ее. Спокойные и нежно-улыбающиеся деревья смотрели в ее глаза всей простотой и силой своего величия. А она так же кружилась и танцевала. Тонкая нить реки вилась где-то внизу, теряясь за складками берегов.
Теперь вокруг было только небо, и она впитывала все его настроения. Она говорила с ним, и оно дарило ей свое бесконечное и всеобъемлющее понимание. Крылья о чем-то шептались с ветром. Их мягкие перья гладил воздух, и звук этот был очень тихим и нежным. Она называла его своей мелодией.
Легко и привольно купаясь в отголосках зари, она иногда видела звезды. Те, что последними покидают утренний небосклон.
Все, что было ей нужно – это дышать. И она дышала. Волнами летнего полдня, веяниями утренней прохлады, бархатом сиреневого вечера. И всегда свободой!
Сейчас она спускалась по камням к Камышевой Заводи, чтобы слушать сказки. Пробегая мимо разросшегося куста сирени, она на мгновение остановилась и вдруг с головой нырнула в зелень. Через секунду она уже вновь летела вперед, баюкая в ладони счастье – крохотный цветок с пятью лепестками.
«Никогда до этого я не видела неба таким… Таким волшебным. Там в Заводи оно было каким-то… Ну, древним, что ли. От него веяло легендами. Я не знаю, о чем в них говорится, знаю только, что в них – вся его глубина! Там, где-то там спят звезды. Как в «зеркале наоборот»: я их вижу там днем. Больше там ничего не отражается. И я тоже. Я даже плечи подняла от изумления. Только крылья сразу защекотали мне шею. Я встряхнулась, и одна пушинка упала на воду. Она даже кругов не оставила, а так тихонько поплыла. И вдруг… - я даже не поняла, как это получилось - …как бы растворилась в воде, исчезла.
Ночью мне снились звезды над лесом».
…
У каждого человека есть мечта, хранящаяся в самом сокровенном уголке его души. Он редко произносит имя своей мечты вслух, редко рассказывает о ней, потому что боится, что с ней что-нибудь случится, ведь, любая мечта, она такая хрупкая, и ее нужно очень бережно хранить и защищать от малейшего прикосновения… мыслей, слов.
В моем мире тоже живет мечта. Она спрятана высоко в небе за облаками. Она столь тонкая, словно паутинка, сплетенная из лунного света, что я сама боюсь разрушить ее. Я даже не могу как следует рассмотреть ее, не могу долететь, потому что она слишком высоко. Я приближаюсь к ней, а она все удаляется, будто манит за собой. Я могу только издали любоваться ею. Эта мечта – Воздушный Замок.
У каждого человека есть предназначение, хранящееся в самом сокровенном уголке его сердца. Он никогда не произносит имени своего предназначения, потому что это тайное имя. Имя, принадлежащее душе, и недоступное разуму.
У моей души тоже есть имя. Это имя знает лишь один человек, потому что только он может услышать его.
Он умеет летать, так же как я. Нет, не так же – много лучше. Он без труда мог бы поднять в воздух нас обоих. Я знаю, что он все время думает обо мне, потому что я так часто соприкасаюсь с его мыслями. Но я не могу видеть его. Потому что, так сложилось, что мы были разлучены. Я не знаю, не помню, как и когда это произошло, но единственное, что всегда дарит мне веру в то, что мы встретимся, – это Заоблачный Замок. Когда-то он подарил его мне. И я знаю, что в день нашей встречи, Замок обретет четкие очертания, туман вокруг него рассеется, и я смогу увидеть его весь. Я знаю, что этот день обязательно придет, потому что мы обязательно должны быть вместе. Пока я верю, пока я жду… он слышит мои мысли. Однажды, он найдет меня.
…
…Стайка облаков покинула последнюю гавань на верхушках сосен и уплыла за горизонт.
Она стояла на краю обрыва и смотрела на меняющиеся очертания гор в красках заката. Это было похоже на то, как смешиваются два напитка: вино и молоко в голубом хрустале.
«Я стою здесь. Но вся моя душа живет вокруг», - ее мысли плавно перетекали в слова.
Странно, но в этот миг ей не хотелось лететь к небу: она была полна трепетом той гармонии, когда ничего более не нужно.
«…никакие слова не удержат душу, льющуюся наружу. Мне видится многое из того, что передо мной и чего нет. Яркие краски взяты из палитры моего сердца, а кисти – мои крылья. Но, не могу сказать почему, мне чудится что-то еще. Словно ожидание…
И еще капельку грустно: а вдруг это в последний раз?»
…
- Кто ты?
Я вижу лишь полуулыбку в ответ. Его голос звучит где-то внутри.
«Однажды, мы уже встречались».
Я удивленно смотрю на него. С губ само собой срывается:
- Кто ты??
«Ты звала меня, и я пришел».
- Но ведь…
«Я видел, как ты летаешь. Если бы ты не захотела этого, я бы не увидел.
Итак, ты звала меня».
Я чувствую страх… и, в то же время, я желаю услышать ответ.
- Ты тот, кто умеет читать мысли?
Он молча качает головой:
«Я могу знать лишь то, что ты сама пожелаешь рассказать мне».
Бог мой, в нем было что-то пугающее, но еще что-то... что-то такое, чего совсем не было во мне.
- Ты мой сон?
«Сейчас, да. Но одного твоего желания достаточно, чтобы я стал реальностью».
Мне страшно. Я хочу уйти, но не могу… меня держит что-то…
«Тебя держит только твое желание. Познать то, что прежде было неизвестно».
Единственная мысль:
«Боже мой, кто ты???»
Тишина. Я оглядываюсь – вокруг никого нет. Я бегу в темноте. Его нигде нет. Нет! Но ведь… С досады я кричу в пустоту:
- Вернись!!!
…
Небо покрылось легким пухом. А она все еще не совсем проснулась в своей вышине, когда почувствовала гостя.
Появление в своем мире чего-то нового она угадывала, а, может, чувствовала безошибочно. На этот раз тонкая ниточка полусна была разорвана, и она окунулась в чистую небесную прохладу с тем радостным чувством ожидания, которое бывает у детей в Рождественское утро.
-Ты?! – ресницы пчелками взлетели вверх изумленно и радостно. – Значит, это был не сон?
- Кажется, я не ошибусь, если скажу, что ты сама позвала меня. Ведь так?
Он посмотрел ей в лицо.
«Странно. Я никогда не видела такого печального взгляда. Печального и насмешливого одновременно. Там внутри есть какая-то искорка. Он совсем не такой, как все, что меня окружает. Но в нем столько интересного и притягивающего…»
…
Да, он был смел и всегда говорил так, как хотел. Порой это было чуть дерзко, а иногда даже пугающе. Но всегда интересно. Более того – увлекательно. Она признавалась себе, когда он пугал ее одной интонацией, то у него это получалось как-то особенно. Он заражал ее совершенно новым любопытством – любопытством страха. И порой ей казалось, что он прекрасно знал, когда она его боится, и устраивал что-нибудь необычное, словно дразня.
«Сегодня я подумала: наверное, он прав, и я сама пожелала впустить его. Как дивно, однако, все вышло!
Мы стояли и разговаривали у родника, и он так восхищался моими крыльями. Я даже запомнила слово в слово то, что он говорил. Он замолк на секунду, а потом пристально посмотрел мне в самое сердце глаз и произнес:
- Если душа моя и знала счастье на земле, то сейчас нет слов моих, чтобы выдохнуть то восхищение, что наполняет меня. И никаким другим слогом, никакими словами я не открою душу. Моя жизнь в твоем полете. Я слышу шорох твоих крыльев над головой. Порой, закрывая глаза, - прости мою дерзость, - я всем телом ощущаю их аромат. И тогда мне кажется, что в них твое дыхание. Нетронутое, как весеннее утро и парящее, как дрожание зимнего воздуха. Мое сердце живет твоим именем!»
…
Последний лучик вплелся в локон на ее виске. А она улыбнулась и вскинула голову, играя сама с собой, изображая то гордость, то печаль, то восторг, то удивление, то нежность…
И почему-то из головы не шла мыль, что сегодня она радуется солнцу чуть меньше, чем обычно: частичка этой радости превратилась в радость ожидания его прихода.
«Я поймала себя на мысли, что мне очень нравится его походка. Я не могу себя так свободно ощущать в полете, как он, ступая по земле.
Сегодня, когда он улыбнулся, крылья унесли меня высоко-высоко, словно стали неуправляемы. А потом я полетела к нарождающемуся месяцу. Он смотрел мне вслед, и лицо его на миг заслонила печальная тень. Хотя я все время чувствовала его улыбку, но в этой новой тональности было что-то…
Неожиданно я попала в какой-то воздушный поток – крылья не вынесли меня. И их, и меня вместе с ними закружило в водовороте… Это было быстро, но все равно я успела напугаться. Я попыталась их расправить, но тщетно. Я чувствовала, что падаю. Все вниз и вниз. Воздух хлестко засвистел в ушах и …
Я не знаю, как это ему удалось, но он сумел подхватить меня.
Он выдохнул, а я расплакалась».
…
Туча, похожая на плюшевого медведя и на черепаху одновременно, потянулась к солнцу.
- Ты никогда не рассказывал о себе.
- Ты тоже…
- Но ведь ты знаешь все.
- Твой мир огромен, но и у него есть границы, как есть и свои заводи и уголки, где ты никогда не бывала.
- Быть не может!
- Отчего нет? Ты просишь рассказать о себе – я расскажу тебе. Есть многое в твоем мире, что поможет тебе понять меня.
«Он обещал! Обещал мне рассказать о себе!
Я пришла в такой восторг, что не смогла удержаться и взлетела над озером, где мы стояли. А он очень тихо сказал: «Юное трепетное создание, скажи мне, отчего я так восхищен тобой? Почему твоя свобода раскрывает в моей душе самые глубины боли?»
Порой мне трудно понять его…»
…
Они стояли у границы леса.
Странный был этот лес. Не было в нем смеющихся голосов птиц, не было лиственного шороха. От него веяло до странности древним колдовством, которое пугало ее. Ветви или листья – так они были похожи – свисали до земли мокрыми прядями. И единственный звук, доносившийся до них – странное щелканье и стон дряхлого ствола.
- Что ты видишь? Я должен знать это.
- Лес… Темный и странный. Пугающий
- …и манящий! Увидь его той стороной души, которая знает его!
Она молча и послушно кивнула.
- Я скажу тебе, отчего ты испугана. Ты боишься самой себя. Боишься, потому что все время воюешь с силой, что сильнее тебя. Ты придумываешь для нее законы, думаешь, что оградив ее нелепыми рамками, ты будешь полностью защищена. Но все гораздо проще – просто признай ее и отпусти на свободу, обрети в ней новые грани, воссоединись с ней.
Ты все поймешь, если захочешь. Затем я и привел тебя сюда. Твоя тайна там в сердце леса. Там, где живет цветок огня. Он просыпается единожды. Его лепестки обжигают, но он и согревают. С ним твоя душа не будет знать страха. Он прекрасен, смел. Этот цветок рождает и дерзость и вкус. Ты увидишь мир перерожденным. Богатым такими красками, которые лишь иногда расцвечивают сны. Твой мир разнесется еще на тысячи и тысячи граней!
Ведь ты хотела знать обо мне…
«Мир! Я знаю и чувствую! Он раскрывается передо мной!»
…
«…все, что ты пожелаешь, но …я… ты же знаешь, что я не тот, кто может назвать тебя по имени… Я не могу летать и жить в небе. Я – скорость и бег, стремительность, за которой не успевает мысль. Я живу так быстро, что настоящее в мгновение становится прошедшим, и мысли не тянут меня назад. Жизнь – стремительный каскад, когда один миг сменяется другим со скоростью света. Это вихрь. И счастье зависит от того, выпьешь ли ты до дна каждое мгновение.
Не бойся искать в самой себе ответы на вопросы, которые давно не дают покоя. Не бойся того, что совершишь что-то непоправимое. Если захочешь жить мигом, забудь о страхе, нельзя останавливаться, потому что есть только дорога, ведущая вперед.
Ты спишь, а я вижу, как дрожат твои ресницы. Прости, что я пришел в твой сон.
И, как когда-то, решить можешь только ты. Твоя дорога будет только твоей. И если ты все же решишься…
Огненный цветок на закате горит особенно ярко. Но дойти до него ты должна одна. Не бойся того, что увидишь, едва коснешься его. Не бойся того, что можешь обжечься – огонь лишь внутри, хоть поначалу будет казаться, что горит кровь.
Это была дорога, с которой я случайно свернул, и попал в сказку. А ты позволила мне войти, распахнув двери своей души.
Я видел мир, в котором не было времени, но… мне нельзя сворачивать, мне нельзя останавливаться. Прости… это был миг. Ты хотела превратить его в вечность. Я тоже… но я не могу, потому что вечность никогда не станет столь же горячей, сводящей с ума. К вечному ты привыкаешь и перестаешь замечать. А мгновение оставляет сладостное воспоминание, и ради того, чтобы оно снова повторилось, можно пожертвовать чем угодно.
Я услышу твое появление в моем мире, едва только ты переступишь черту. Но знай, решение принять должна ты одна. И никто не вправе сделать это за тебя. Потому что дороги назад не будет! Помни это!
И еще помни, что ты не сможешь до тех пор, пока за твоей спиной есть крылья.
Мой путь уходит в ночь. Я останусь лишь на миг, чтобы встретить тебя, если ты того пожелаешь.»
Это он оставил на пороге Мертвого Леса.
…
Она сидела на ступенях беседки. Отсюда хорошо были видны солнечные часы. А, впрочем, у нее и так каждая секунда отдавалась в висках с ударами сердца. Она даже попыталась сдавить их руками… Вот только времени оставалось все меньше и меньше. Она смотрела на мир, пытаясь запомнить малейшие штрихи, будто ее маленькая вселенная была нарисована на холсте, и она хотела навсегда сохранить ее такой же в своем сердце. Глаза едва блестели, а губы предательски дрожали. Но решение уже давно было принято, и она знала, что ничего не станет менять. Ее маленькая страна уходила в прошлое и то, что прежде казалось таким незыблемым и вечным, отступало за невидимую грань. А в сердце уже поселилось нечто новое. Ожидание изводило душу. И еще - страх. Страх неизвестности. Предчувствие неизбежности. Руки ощущали холод. Холод металла. Это был простой кухонный нож. Она даже с каким-то детским испугом и изумлением смотрела на него, будто все никак не могла осознать, что решилась на это. И все же, разум был трезвым и холодным. Хоть мысли и неслись бесконечным галопом, все же все они вертелись вокруг одного. Она пыталась заглушить голос прошлого Я, все еще звучащий где-то глубоко внутри, который никак не мог смириться, понять для ЧЕГО? Во имя чего??? Но только этот голос был всего лишь шорохом. Слова человека так неожиданно перевернувшим ее жизнь, показавшим ей то, что мир ее, который она считала бескрайним, вечно счастливым, с несчетным количеством вечно-меняющихся настроений, всего лишь песчинка, и что все то, что она считала вечным и незыблемым – лишь серая паутина, которая постепенно заволакивает собой все, убаюкивая разум приторно-сладким сном.
«…счастье зависит от того, выпьешь ли ты до дна каждое мгновение»
Один лишь взмах руки… а потом еще один. Только посильнее… чтобы сразу и наверняка. Ну же…ну режь…режь! Ведь нож же острый. Тогда еще раз... и еще… Только не думать…не сойти с ума от боли…
…
Кривые дома, кривые улицы. Глупо ухмыляющийся месяц. Уродливый оскал заборов.
Какие-то жуткие размалеванные маски: пьяные, сонные полузакрытые окна, мятые жухлые стены, хищные клювы дверей.
Боль в висках от пронзительного визга сирен, от стонов рвущихся механизмов, от грубого, неестественно истерического смеха.
Город – адское чудовище – пожирает свои жертвы, упивается их страданиями, питается их болью, смеется, получая неизъяснимое наслаждение от их мук и предсмертных агоний, выдумывает все новые и новые пытки.
«Он поймал меня… Мне не убежать… Не вырваться из этих тисков!»
Гулко стучат булыжники.
Город растекается по душам, застывая в них.
Дома: уродливые - безобразные зубы, прогнившие изнутри – бросались холодными тенями, убивая всякую жизнь.
«Страшно… Где же выход? Отчего все так безжизненно и механистично?»
Мимо проплыли два призрака в ярких булькающих красках, с жирно выделенными глазницами, в жарких запахах, в скользких лоснящихся одеждах.
«Он съел их души»
Она отшатнулась. Стена схватила ее спину жесткими каменными пальцами.
…Жуткий лес колонн вскоре остался позади. Она вышла на широкую улицу, более светлую и не такую душную.
Кривые переплетения домов сложились в плотную мозаику бесконечной стены.
«Неуютно. Сыро. Хочу забыться».
В коварном подмигивании прожекторов, фонарей, ламп, светофоров кричали немые вывески: «Выпей меня!», «Съешь меня!», «Поймай меня!», «Открой меня!», «Послушай меня!»…
«Куда теперь идти? Я потерялась?»
- Ась? Ась?
«Откуда здесь эхо?»
- Хо! Хо!
- Ты живой, ты говоришь?
- Ишь! Ишь!
- Не уходи! Постой!
- Ой, ой, ой!
«Это где-то было! Ведь это же абсурд!»
Она побежала. Быстрей и быстрей.
- Ну, и куда же ты так торопишься? – месяц на небе перевернулся, и теперь это был уже не бледный серп, а насмешливая улыбка.
- Я хочу домой!
- А где твой дом?
- Не знаю…
- Тогда чего ты хочешь?
- Хочу убежать отсюда подальше!
- Зачем?
Она молчит.
- Открою секрет. Отсюда нет выхода. Ты пожелала, и вот ты здесь.
- Мне неприятно. Я нигде не вижу просвета.
- А ты смотришь не так.
- А как???
- Ты смотришь задом наперед,
А видишь все наоборот.
И сколько так ты не смотри,
Ты видишь вещи изнутри.
Улыбка растаяла. И снова в мире не осталось никого.
Никого, кому она была бы нужна. Никого, кто был бы нужен ей.
…
Я теперь редко стала писать. Да, в общем-то, и не о чем.
Я ведь даже почти привыкла к этому миру. И эта жизнь мне даже стала казаться вполне естественной…
…или, может, я просто перестала замечать все, что меня окружает?! …как и многие в этом мире…
А домой я уже никогда не вернусь…
Небо сегодня было потрясающе красивым. А ведь, как славно, оно одно остается неизменным и все таким же необыкновенно голубым, высоким, бескрайним…
…я почти свыклась с той мыслью, что никогда не смогу больше летать…
И только одно мне не дает покоя – шрамы по ночам очень болят…
…
_____________________________________________________________________
Тетрадь в изящном черно-золотом переплете была открыта. Последние страницы дневника остались не дописаны. А рядом лежало маленькое белое перышко.
Открытое окно впускало холодный воздух, пахнущий дождем…
Сестра Януса
КРЫЛЬЯ
Заранее прошу прощения, за использование картин, взятых из чужих Дневников, просто они очень хорошо передают настроение и атмосферу... лучшего найти не смогла...
Заранее прошу прощения, за использование картин, взятых из чужих Дневников, просто они очень хорошо передают настроение и атмосферу... лучшего найти не смогла...
Сестра Януса
а еще перечитывала "Бахчисарайский Фонтан" в Ровенкином и моем сочинении Давно так не смеялась, кажется даже при написании данного опуса
....
Светибда: "...Иль Вас отсутствие волшебной палки
Смущает сильно и конкретно?" (с)
...
Подишах: "Помет верблюжий, перья индюка...
Намазать, растереть и трижды плюнуть...
А-а... это внутрь принять?!" (с)
...
Жангулия: "Ага, зеленый домик сбоку...
Такая желтая ограда...
Колодец старый в центре сада...
Скамейка рядом с раздевалкой...
Жена сварливая со скалкой...
Челма, протертая до дыр...
Ага! Его зовут Стазыр!" (с)
...
Сева-Берды (гиперсерьезно): "А ну-ка с видом дам
Замолкли и запели!" (с)
...
Давно так не смеялась, кажется даже при написании данного опуса....
Светибда: "...Иль Вас отсутствие волшебной палки
Смущает сильно и конкретно?" (с)
...
Подишах: "Помет верблюжий, перья индюка...
Намазать, растереть и трижды плюнуть...
А-а... это внутрь принять?!" (с)
...
Жангулия: "Ага, зеленый домик сбоку...
Такая желтая ограда...
Колодец старый в центре сада...
Скамейка рядом с раздевалкой...
Жена сварливая со скалкой...
Челма, протертая до дыр...
Ага! Его зовут Стазыр!" (с)
...
Сева-Берды (гиперсерьезно): "А ну-ка с видом дам
Замолкли и запели!" (с)
...
Сестра Януса
...воть...делала рамочки для для чата...
...ходила за речку, услышвлв, что листва тополя и черемухи звучит совершенно по-разному...
...видела бельченка...правда это было в четверг...
...жизнь прекрасна и...
...и еще я поеду кататься на теплоходе
Лю нежно-молочные яблони
...ходила за речку, услышвлв, что листва тополя и черемухи звучит совершенно по-разному...
...видела бельченка...правда это было в четверг...
...жизнь прекрасна и...
...и еще я поеду кататься на теплоходе
Лю нежно-молочные яблони
Сестра Януса
Какое все зеленое вокруг!!! И Замок снова стал Замком, сокрытым густой
листвой мне даже стало казаться, что к нему ведет череда каменных
ступеней
листвой
мне даже стало казаться, что к нему ведет череда каменных ступеней
вторник, 20 мая 2003
Сестра Януса
Интересно, а дневники теперь на совсем перестали открываться в автономке?
...будет обидно, если совсем
...будет обидно, если совсем
понедельник, 19 мая 2003
Сестра Януса
Крылья бы мне из кусочков облаков. Вырваться и улететь. Ветер подхватит. унесет.
Тепло. Бережно. Ласково. Глаза закрыть, и чувствовать прикосновение солнышка. Хочется научиться урчать и сворачиваться клубочком.
Бескоечная зелень. Дорога в бесконечность. Очертания замка между листвой. Бывший Дракон... теперь всего лишь холм - все что осталось от 6-и метрового красавца. Хоть и бетонного. До сих пор не могу понять, кто посмел поднять на него руку?...
Прохлада. Вода. Чувствую ее холод на ладонях. Хочу остаться. Ивой, склоненной над речкой...
Свободы хочу. Воли. Вечности. Бесконечности.
Тепло. Бережно. Ласково. Глаза закрыть, и чувствовать прикосновение солнышка. Хочется научиться урчать и сворачиваться клубочком.
Бескоечная зелень. Дорога в бесконечность. Очертания замка между листвой. Бывший Дракон... теперь всего лишь холм - все что осталось от 6-и метрового красавца. Хоть и бетонного. До сих пор не могу понять, кто посмел поднять на него руку?...
Прохлада. Вода. Чувствую ее холод на ладонях. Хочу остаться. Ивой, склоненной над речкой...
Свободы хочу. Воли. Вечности. Бесконечности.
Сестра Януса
Одиночество - это когда о тебе забыли даже СПАМеры(с)
воскресенье, 18 мая 2003
Сестра Януса
Снусмумрик, а ты помнишь твой старый день рождения и Пашу Кашина??? Я его вчера слушала И видела всех нас там
Я его вчера слушала И видела всех нас тамСестра Януса
http://www.allaboutfrogs.org/funstuff/frogtest.php3
I'm a Madagascan Burrowing Frog!
Found in the dry, hilly regions of south central Madagascar, these amazing frogs escape the searing heat and dry winds of the region by burrowing into the ground for the duration of the dry season. Very shy by nature, when threatened, these frogs inflate themselves and will not hesitate to charge their assailants. These frogs can be very gluttonous, devouring a wide variety of bugs, grubs and the like
http://www.allaboutfrogs.org/funstuff/frogtest.php3What kind of Frog are
I'm a Madagascan Burrowing Frog!
Found in the dry, hilly regions of south central Madagascar, these amazing frogs escape the searing heat and dry winds of the region by burrowing into the ground for the duration of the dry season. Very shy by nature, when threatened, these frogs inflate themselves and will not hesitate to charge their assailants. These frogs can be very gluttonous, devouring a wide variety of bugs, grubs and the like
http://www.allaboutfrogs.org/funstuff/frogtest.php3What kind of Frog are
суббота, 17 мая 2003
Сестра Януса
Без настольного зверька - компьютера - было немножко одиноко.
Но зато было время пополнить мой бумажный дневник (ого-го, конкурирующая фирма!!!)
* Слушала "Ромео и Джульетту": музыку из старого фильма в инструментальной обработке Нины Рота.
* Объелась грейпфрутом.
* Придумала подарок Снусмумрику.
* Заехала на автовокзал и долго искала расписание автобуса до Здвинска. Нашла!
* Поняла, как часто человек бывает раздробленным. От этого ему трудно сложить мир и понять его цельно, и найти себя в нем. А когда все в ладу и в гармонии - как это просто! Это как с микроскопом: в разобронном виде он бесполезен - ничего не видно (разве только гвозди отдельными частями забивать)
Но зато было время пополнить мой бумажный дневник (ого-го, конкурирующая фирма
!!!)* Слушала "Ромео и Джульетту": музыку из старого фильма в инструментальной обработке Нины Рота.
* Объелась грейпфрутом.
* Придумала подарок Снусмумрику.
* Заехала на автовокзал и долго искала расписание автобуса до Здвинска. Нашла!
* Поняла, как часто человек бывает раздробленным. От этого ему трудно сложить мир и понять его цельно, и найти себя в нем. А когда все в ладу и в гармонии - как это просто! Это как с микроскопом: в разобронном виде он бесполезен - ничего не видно (разве только гвозди отдельными частями забивать
)Сестра Януса
Неужели я вернулась (ущипните меня)!
Как же все-таки ужасно ТАК ЧАСТО что-то делать с винтом, а потом ВСЕ переустанавливать заново.
Чувствуешь себя как беженец...мммм
Но- главное - я снова здесь!
Обнимаю всех, по кому соскучилась и всех, кто соскучился по мне
Кстати, Снусмумричек, от тебя на почте ни единого "трям"
Как же все-таки ужасно ТАК ЧАСТО что-то делать с винтом, а потом ВСЕ переустанавливать заново.
Чувствуешь себя как беженец...мммм
Но- главное - я снова здесь!
Обнимаю всех, по кому соскучилась и всех, кто соскучился по мне
Кстати, Снусмумричек, от тебя на почте ни единого "трям"
вторник, 13 мая 2003
Сестра Януса
Вчера утром существенно прибавилось Настроение от того, что увидела Скворца.
